Куда впадает угрюм река откуда берет начало



Куда впадает угрюм река откуда берет начало

угрюм-река

Вот описание дороги данное Петром Громовым сыну Прохору:
«…Вот это, скажем, дорога от нас в Дылдино, двести сорок верст… Отсюда свернешь на Фролку – верст триста с гаком. Тут река Большой Поток предвидется. Отсюда перемахнешь через волок на Угрюм – реку, в самую вершину.
Купец поставил крест и сказал:
— Это деревня Подволочная на Угрюм-реке….»

И далее:
«… — Река большая … слышал я – три тыщи верст. Она впала в огромную речищу, а та прямо в окиян.»

Далее читаем о прибытии Прохора и Ибрагима:
«… На реку Большой Поток наши путники прибыли ранней весной…»
«….Ни деревень, ни сел.
Впрочем, вдалеке виднелась церковь. Это село Почуйское, откуда поедут в
неведомый край Прохор с Ибрагимом-Оглы.»

Далее читаем о прибытии Громова в деревню Подволочную:
«Да, он устал вчера изрядно. Тридцать верст, отделяющие Почуйское от
этой деревеньки, показались ему сотней. Грязь, крутые перевалы, валежник,
тучи комаров.
— Вот погодите, — сказал хвастливо Прохор. — Через десять лет пророю от
вашей Угрюм-реки к Большому Потоку канал. Тогда в Почуйское будете на лодках
плавать. А то и пароходы заведу.»

Названия других населенных пунктов на Угрюм–реке, упоминаемые в романе:
«… Он (прим.-Фарков) нанялся поводырем — вроде лоцмана, — он поведет шитик
до Ербохомохли, до последнего жилого места на Угрюм-реке.»
и
«В самом конце августа путники с большими лишениями, через упорную
борьбу с рекой, наконец прибыли в Ербохомохлю — последний населенный пункт.»

Теперь давайте обратимся к описанию сплава по Нижней Тунгуске Сергея Карпухина (г.Москва), совершенного им в 1997 году в одиночку. Вот что он пишет о заброске на Нижнюю Тунгуску:

«Название Лены образовано от эвенкийского «Елюэнэ» — Большая река. Смотрим на карту: Чуть ниже по течению от Киренска на берегу Лены стоит посёлок Чечуйск, откуда в старое время осуществлялся волок до деревни Подволошино, на Нижнюю Тунгуску. Он так и назывался Чечуйский волок – всего около тридцати километров.»

«Длина Нижней Тунгуски около трёх тысяч километров и в своих верховьях она весьма близко подходит к руслу Лены. Но небольшая возвышенность не позволяет соединиться с этой великой рекой. В районе Киренска расстояние между реками всего лишь около тридцати километров.»
«Отправился из Москвы фирменным поездом «Лена», а через четверо суток вышел из него на конечной станции, в Усть-Куте. Далее мне нужно было добираться по Лене до города Киренска. Буквально в десяти минутах ходьбы от вокзала в Усть-Куте находится пристань «Осетрово». Поезд прибыл вечером, я опоздал на последний теплоход, и пришлось заночевать прямо в здании пристани (там есть специальные комнаты для ожидающих пассажиров; стоит это дешевле, чем в гостинице).
Рано утром взял билет на «Зарю». В 8.00 переполненный пассажирами речной трамвай уже двигался вниз по течению, а приблизительно через 6 часов прибыл к пристани Киренска. К сожалению, пристань находится на правом берегу Лены, а основная часть города и дорога к Нижней Тунгуске — на левом. Выгрузившись, я хотел было уже идти к парому, но тут подвернулась «вахтовка» до Подволошина — как раз туда, откуда я должен был стартовать. Четыре часа тряски по очень разбитой дороге, сначала вдоль Лены до Чечуйска, а затем через невысокий перевал к Тунгуске, и вот я в Подволошино. (От Киренска к Нижней Тунгуске есть и другая дорога, гораздо короче, заканчивается она в пункте Нижнекарелина, находящемся на реке несколько выше Подволошино и обозначенном на карте как «нежил.»).
И наконец:
«Кроме десятка небольших посёлков и деревень, здесь имеется и два достаточно крупных. Ербогачён — районный центр Катангского района, расположенный в 650 километрах ниже по течению от Подволошино.»

Теперь сравним вышеизложенное:
Длина Угрюм реки:
Шишков: «…три тыщи верст…»
Карпухин «..Три тысячи километров..»
Река Лена:
Шишков: «Большой поток»
Карпухин: «Елюэне – Большая река».
Последний пункт на «Большом потоке»:
Шишков: «Почуйское»
Карпухин: «Чечуйск»
Расстояние от Большого потока до Угрюм реки:
Шишков: «Тридцать верст»
Карпухин: «Около тридцати километров»
Первый населенный пункт на Угрюм-реке:
Шишков: «Подволочная».
Карпухин: «Подволошино».
Населенный пункт где Громов расстался с Фарковым:
Шишков: «Ербохомохля»
Карпухин: «Ербогачён»

Я думаю этого достаточно, так как оснований в пользу Витима на право назваться «Угрюм – рекой», кроме его угрюмости, нет ни одного.

Длина Витима всего 1837 км. В устье Витима нет большого города, в истоки Витима невозможно попасть ни с одной большой реки, находящейся в тридцати км. Не говоря уж о созвучности названий.

При желании, я думаю, будет легко найти прототипы деревень Дылдино и Фролка, а также Медведево, где родился Прохор Громов. (я попытался и не нашёл, литературоведы — географы — Дерзайте!)

Источник

Где на самом деле находится Угрюм-река и что она из себя представляет в действительности

Новый российский сериал «Угрюм-река» наделал много шума. Лично мне он не особо понравился (точнее, вообще не понравился), однако я знаю, что многие задаются вопросом:

Если прям одним словом – нигде . На планете нет ни одной реки с названием » Угрюм «. Однако, реальный прототип у реки все-таки имеется. И сейчас я вам про него расскажу.

Как известно, сериал снят по роману Шишкова с одноименным названием. При этом, Шишков не относился к тем писателям, что сидели в своем кабинете и придумывали из головы всякое фэнтези.

Вячеслав Шишков – реальный путешественник, исследователь, инженер. Он родился в 1873 году под Тверью, а в 19 лет уехал в Сибирь , связав с ней всю свою оставшуюся жизнь (умер в 1945-м).

В 1911-м году (в возрасте 38 лет) Шишков участвовал в экспедиции по реке Нижняя Тунгуска . Это правый приток Енисея.

Давайте посмотрим на названия некоторых населенных пунктов, через которые проходило путешествие главного героя – Прохора Громова

• Подволочная
• Ербохомохля

Кажется, что это вымышленные названия. Однако, если мы изучим течение Нижней Тунгуски, то найдем вот такие вот вполне реальные поселки:

• Подволошино
• Ербогачён

Прям хорошее совпадение, правда? Лично у меня нет сомнений, что Угрюм-река – это и есть Нижняя Тунгуска , по которой путешествовал сам автор романа.

Кстати, в таком случае получается, что город Крайск , который в романе расположен на месте впадения Угрюм-реки в большую реку – это нынешний поселок Туруханск , стоящий как раз у впадения Нижней Тунгуски в Енисей.

Что известно о Нижней Тунгуске

Полноводность

Енисей – самая полноводная река в России. Да и по мировым меркам она – пятая.

Каждую секунду Енисей выносит в океан 20 000 кубических метров воды. Из этих 20 тысяч, примерно 3,5 тысячи принадлежит Нижней Тунгуске, которая является вторым по полноводности притоком Енисея.

Это такая громадина, что в России найдется не так много рек, превосходящих ее в размерах. Если быть точным, то среди российских рек, Н.Тунгуска – 11-я.

Например, великая Волга имеет поток всего лишь в 2 раза больший (8 тысяч м3/сек). А, например, такая река как Кубань – в 9 раз меньше Нижней Тунгуски (всего 400 м3/сек).

Глубина и скорость

В это трудно поверить, но глубина этой реки достигает, местами, 100 метров!

Это глубже, чем Азовское море (его рекорд – 13,5 метров). В России во времена Шишкова не было ни одной постройки, которая не скрылась бы в Н.Тунгуске «с головой».

Скорость реки также поражает. В верхнем течении (ближе к истоку), река еще слабая и несет свои воды со скоростью всего 2 км/ч.

А вот в нижнем течении, на некоторых порогах скорость достигает 18 км/ч! Не каждый человек может бежать с такой скоростью.

Протяженность

Н. Тунгуска – самый протяженный приток Енисея. Ее длина всего чуть-чуть не дотягивает до 3000 километров .

Это длиннее знаменитой индийской реки Ганг (2500 км) и чуть короче Волги (3500 км). Среди всех рек мира Н. Тунгуска занимает 28-е место, значительно опережая такие реки, как:

• Колорадо (США)
• Замбези (Африка)
• Дунай (Европа)
• Рио-Гранде (Северная Америка)

В общем, можно сказать точно – неблизким был путь Прохора Громова, если он решил пройти всю Угрюм-реку!

Населенность

И по сей день берега реки крайне малолюдны . Дорог там практически нет, местность представляет из себя непроходимую тайгу.

Впрочем, на всем протяжении реки поселки все-таки попадаются. Единственный способ их сообщения с остальным миром – сама река, которая летом судоходна, а зимой используется как дорога (зимник).

При чем здесь Тунгусский метеорит

Несколько раз видел комментарии, авторы которых связывали реку Н. Тунгуску с Тунгусским метеоритом. Мол, он упал как раз где-то на ее берегах.

На самом деле, немного не так. Помимо Нижней Тунгуски на Енисее есть другая река – Подкаменная Тунгуска . Она поменьше и протекает южнее. Так вот, Тунгусский метеорит упал примерно вот тут:

Ну, что ж. Вот такой получился рассказ об одной из величайших российских рек. Стоит отметить, что съемки сериала велись вовсе не на Н. Тунгуске и даже не в Восточной Сибири, а на Урале .

Может быть, в следующих статьях расскажу и об этих уральских реках. Подписывайтесь , чтобы ничего не пропустить. Все тексты и рисунки на канале – авторские. До связи!

Источник

Угрюм-река Шишкова. География и локализация.

Угрюм-река – жизнь, сделав крутой поворот

от скалы с пошатнувшейся башней,

текла к океану времен, в беспредельность.

В.Шишков, «Угрюм-река».

Угрюм-река Шишкова. География и локализация.

Оговорюсь сразу, что целью этой заметки не является критика недавно закончившегося на Первом канале сериала, хотя этот сериал – достаточно незаурядное событие, усадившее нас за телевизор чуть ли не впервые за последнее десятилетие. «Угрюм-река» — особое для меня произведение, знакомое с детства, не без определенной влюбленности и в те места, и в те времена. Собственно, моё отношение к этому фильму с хорошей точностью выражается словами юродивого Павла в доме священника села Почуйского, на берегу реки Большой Поток, когда Прохор Громов с Ибрагимом приезжают туда в самом начале, на пути к Угрюм-реке. «Чует сердце. Начало хорошее, середка кипучая, а кончик – оёй. » (стр28)*. «Кончик», очевидным образом, подвел создателей фильма: Вячеслав Шишков завершает свой роман совсем по-другому, что не остается никаких сомнений, о чем он. Авторам же фильма потребовался Тунгусский метеорит; иначе у них, видимо, не получалось закончить. В результате, вышло заурядное апокалиптическое «прилетела комета, и всё», оставившее в недоумении как тех, кто не был знаком с романом до фильма («что это было?»), так и тех, кто болел им с детства: «авторы, а вы сами-то поняли, о чем он?» На этом фоне разные споры о фильме — о подборе и игре актеров (мне, кстати, и актерский состав, и игра в целом, понравились) или о месте съемок (надо признать, «чумовых» по красоте натурных съемок реки Чусовой на Урале) становятся несущественными. О фильме, пожалуй, всё. Ниже я попытаюсь локализовать место (места) действия романа, хотя это не вполне корректная задача: если бы Шишков захотел назвать Угрюм-реку своим настоящим именем, он назвал бы. Но авторы сериала вывесили в конце последней серии баннер с надписью о том, что Угрюм-река — это Подкаменная Тунгуска, а это уж совсем безосновательно и еще менее честно по отношению к самому роману, чем прерывать сериал по его мотивам метеоритом.

Определение места действия того или иного художественного произведения в ситуации, когда автор не указывает это место впрямую – очень интересная задача, но это палка о двух концах. Чтение, скажем, сказок Пушкина с карандашом и картой приведет вас к целому ряду откровений, и об Арине Родионовне, и об истории вообще, и об экологии и климатических изменениях, и о соотношении выдумки и правды в устных былинах и сказках, — с того момента, как вы найдете на карте Лукоморье. Впрочем, о Пушкине мы, возможно, поговорим, когда Первый канал будет его экранизировать. К Шишкову и к географии.

Рис 1. Угрюм-река. Для увеличения кликните на карту.

Первые страницы книги сразу дают первые указания: разбогатевший в результате смерти старика Данилы Петр Громов переносит свою «резиденцию» из отцовской таёжной заимки-крепости в ближайшее крупное село Медведево. О Медведево известно, что оно находится от заимки совсем близко – там осталась мельница-мутовка (ага, значит, на берегу реки, вернее, речушки), которую продолжает эксплуатировать Петр, и куда он наведывается с завидной частотой; ему ничего не сто́ит поехать туда верхом после ужина, чтобы к ночи оказаться на месте, а поутру вернуться. Также Медведево расположено вблизи некого уездного города Иркутской губернии; достаточно к нему близко, чтобы гимназист Прохор Громов мог приехать домой оттуда самостоятельно. В этом же городе, на окраине («на сполье») стояла знаменитая «црулна, стрыжом, брэим первы зорт» (стр 9) черкеса Ибрагима-Оглы. Локализовать Медведево, как и уездный город, у нас вряд ли получится. Возможно, получится примерно предположить их местоположение, когда мы обозначим очевидные объекты. Впрочем, возможно, это частично объяснит и причину «сокрытия» Шишковым реальных географических названий за их псевдонимами. Но именно от Медведево начинается географический отсчет нашего описания, — в тот момент, когда Петр Громов посылает «вьюношу» Прохора в сопровождении черкеса на Угрюм-реку.

«– Вот это, скажем, дорога от нас в Дылдино, двести сорок верст. Отсюда свернешь на Фролку – верст триста с гаком. Тут река Большой Поток предвидится. Отсюда перемахнешь через волок на Угрюм-реку, в самую вершину. Купец поставил крест и сказал:

– Это деревня Подволочная на Угрюм-реке». (стр. 18).

Итак, в 500-600 верстах от Медведево путникам предстоит выйти на реку Большой Поток, волок с которой и приведет на Угрюм-реку в деревню Подволочную. Собственно, так Прохор с Ибрагимом и оказываются в селе Почуйском, что на реке Большой Поток. «На реку Большой Поток наши путники прибыли ранней весной. Могучая река даже в межень достигала здесь трехверстной ширины, а теперь разлилась на необозримые пространства». (стр 28). И дальше: «Ни деревень, ни сел. Впрочем, вдалеке виднелась церковь. Это село Почуйское, откуда поедут в неведомый край Прохор с Ибрагимом-Оглы». (Там же). Здесь Прохор знакомится с человеком, сопровождавшим его всю его жизнь – купцом Иннокентием Филатовичем Груздевым, который первым расскажет Прохору о семье Куприяновых, о Нине Яковлевне. Теперь же, в Почуйском, Груздев с плавучей ярмаркой: «С ранней весны до поздней осени плывет она на дальний север, заезжает в каждое богатое село и наконец останавливается в Якутске. Там все распродается, баржи бросаются на произвол судьбы, и обогатившиеся торговцы возвращаются домой». (стр 29). Эта цитата – реальная локализация реки Большой Поток: это Лена, и ничем иным она быть не может, ибо Якутск. А поскольку ярмарка плывет все лето, то это – Верхняя Лена. И остается поставить на реке Большой Поток точку «село Почуйское» — как раз в том месте, где на реальной Лене стоит реальный Чечуйск. Игра слов Почуйское – Чечуйск, безусловно, задана Шишковым, чтобы не было сомнений в его местоположении, однако всё же с сохранением элемента иносказательности.

Именно в Чечуйск приводил тридцатикилометровый Чечуйский волок с реки Нижней Тунгуски; собственно, для контроля этого волока в 1636 году и был поставлен Чечуйский острог. Но Почуйское у Шишкова – просто село, тогда как реальный Чечуйск с давних времен – острог с гарнизоном, город. Можно предположить, что одна из причин изменения наименований у Шишкова – стремление сделать своего литературного героя «первопроходцем», направив его малоизвестным путем в незнакомые глухие места. Чечуйский же волок еще в 1623 году был пройден Пантелеем Дмитриевичем Пяндой, это один из самых первых путей на восток, в те времена, когда еще только увядала отцветающая Мангазея в пользу расцветающей новой Мангазеи – Туруханска. К концу 19-го века Чечуйский волок вовсю служил переходом от Енисея Нижней Тунгуской к Лене. Надо сказать, что волок этот – далеко не единственный путь с Нижней Тунгуски к Лене; что же до переходов из Енисея в Лену, то во времена Шишкова больше использовались южные пути – Верхней Тунгуской (Ангарой) и Илимом; да и Новая Мангазея уже отцвела, уступив пальму столичности Восточной Сибири сначала Енисейску, а потом и Иркутску. Но волоки – не наша сегодняшняя тема.

Другой конец тридцативерстного сухопутного волока, выводящего к Почуйскому – Чечуйску на Большом Потоке – Лене – село Подволошино (в реальности) на Нижней Тунгуске, или деревня Подволочная (по Шишкову) на Угрюм-реке, куда, по замыслу Петра Громова и должны были выйти Прохор с Ибрагимом. Здесь живет мимолетная любовь Прошки Татьяна, и здесь к двум путешественникам присоединится проводник Константин Фарков, нанявшийся довести их шитик до Ербохомохли. Собственно, придя в Подволочную волоком, Прохор и похвастался селянам:

«– Вот погодите, – сказал хвастливо Прохор. – Через десять лет пророю от вашей Угрюм-реки к Большому Потоку канал. Тогда в Почуйское будете на лодках плавать. А то и пароходы заведу». (стр 35).

Надо сказать, что во всем романе Шишкова это место – единственное упоминание о канале (если не считать откровений Шкворня о своей бродячей жизни, но там о других каналах). Проходящая красной нитью по всему сериалу идея построить на Угрюм-реке канал, порученная комичному инженеру Куку – выдумка Первого канала (простите). Да и товары с Угрюм-реки никак не могли пойти по каналу прямиком в Европу: Европа — она к западу, а канал, выходит, на восток. Инженеру Куку, не столь комичному и влюбленному в Нину в романе, Прохор поручает совсем другие задачи – строительство электростанции, механических заводов etc., — реального производства в резиденции Громово, совсем в другом месте, которое мы локализуем ниже. Что же до строительства канала по Чечуйскому волоку, то это действительно существовавший проект; более того, именно изыскательскими и проектными работами занимался там сам Вячеслав Шишков в 1911 году, будучи техником путей сообщений. Возглавляемая Шишковым экспедиция произвела как съемку Нижней Тунгуски с целью определения ее судоходности, так и полуинструментальную съемку участка будущего Чечуйского канала. Впоследствии строительство канала было признано экономически нерентабельным, как ввиду большого перепада высот на волоке (отместка уреза воды Нижней Тунгуски в Подволошино находится на уровне 330 метров, тогда как таковая на Лене в Чечуйске на сотню метров ниже), так и из-за сложностей судоходства на Нижней Тунгуске, но это другая история. Впрочем, не случись Первой Мировой и всего последующего ада, возможно, мы могли бы сейчас отправиться в круиз от Урала и до Тихого Океана: Обь-Енисейский канал к тому времени уже работал вовсю. Впрочем, и Кук у Шишкова американец, а никакой не англичанин.

От Подволочной наши путешественники, с огромными трудами и приключениями, сплавляются вниз по Угрюм-реке, пока в самом конце августа не прибывают в последний населенный пункт на ней – Ербохомохлю, где их покидает лоцман Фарков. «В самом конце августа путники с большими лишениями, через упорную борьбу с рекой наконец прибыли в Ербохомохлю – последний населенный пункт». (стр 71). Тут просто просится, после Почуйского и Подволочной, сопоставить Ербохомохле реальный Ербогачён, где краеведческий музей носит теперь имя Шишкова. Но с оговорками: все дело в расстояниях. Смотрите, от Подволошино до Ербогачёна около 500 километров по реке. Их путники проходят за всё лето. А вот от Ербогачёна до Кислокана (нынешняя крайняя точка навигации по Нижней Тунгуске от ее устья) – 800. И от Кислокана до Туруханска (или Крайска в романе, увидим ниже) – еще 1200. И их надо пройти за оставшийся месяц сезона. Конечно, основные пороги и перекаты остались на Угрюм-реке в верхней ее части, но Прохор вычисляет: идти надо по 200 верст в сутки. То есть 500 за три месяца и 200 в сутки, не стреляет, да?

На Ербохомохле-Ербогачене нам нужно остановиться подробнее. Действительно, на участке от Подволошино и до Ербогачена Нижняя Тунгуска не совсем пустынна. Сразу за Подволошино Лена с Тунгуской расходятся в разные стороны, и больше прямых и коротких переходов из одной реки в другую нет. Но примерно в 200-х километрах ниже Подволошино Нижняя Тунгуска принимает свой левый крупный приток – Непу; по другую же, правую сторону от Тунгуски, примерно в 30 километрах от нее, берет своё начало река Чона. Так Чона и течет параллельно Нижней Тунгуске на расстоянии 40 (±) километров и на протяжении двух сотен верст (по прямой), пока, как раз на широте Ербогачена, не повернет к востоку и не уйдет от Нижней Тунгуски, чтобы впасть в Вилюй там, где теперь Вилюйское водохранилище с электростанцией, питающей энергией алмазные копи АлРосы. На всем этом протяжении, от Непы и до Ербогачёна (более 200 верст), по Нижней Тунгуске разбросаны деревни. Причем, все эти деревни имеют очевидные русские названия: Данилово, Мельничное, Мартынова, Калинина, Юрьева, Преображенка, Ерёма, Лужки, Оськино, Курья и, наконец, Ербогачен. Последнее село – исключение, его название и переделывает Шишков, добавляя туда «русского духа» – Ербохомохля. На самом деле, и названия эти не случайны, и расположение деревень только кажется хаотичным: все они располагаются у мест начала путей по правым притокам Тунгуски в сторону Чоны, или вблизи этих мест. Собственно, этот участок – зона второго, по всей видимости, более старого, чем Чечуйский, волока из бассейн Енисея в бассейн Лены – Чонского. Точное место Чонского волока неизвестно, но не оттого, что «быльем поросло», а именно оттого, что таких путей было несколько, по речкам Инейке, Моге, Саргинке, Оськиной, Анкуле. Чонский волок, в этом смысле, название собирательное, как Чрезкаменный на Урале: вектор волока и его зона одни, а путей – несколько. Все они идут от Нижней Тунгуски (ведущей от Енисея) в Чону, ведущую в Вилюй и Лену, причем в Лену в ее уже скорее нижнем, чем среднем течении, севернее Якутска. Но часть путей продолжалась сухопутными волоками, – оленьими дорогами и вьючными тропами, — и дальше, за Чону, напрямую к Лене. Именно такого рода там и знаменитая вьючная Юрьева тропа, что ведет от Юрьевой к Чоне, но продолжается дальше и выводит к притоку Лены Нюе и к самой Лене у Пеледуя, что чуть ниже впадения в Лену Витима с другой стороны. Кстати, запомните Юрьеву (Юрьевскую) тропу, она нам понадобится для еще одной Шишковской локализации. Что же до деревень, то и происхождение их одно. Это старожилы, потомки первых переселенцев, казаков и промышленников, осваивавших эти края в самом начале 17-го века. Ербогачен – также некоторое (примерно наполовину) исключение из этого перечня. Здесь постоянное селение основывается поселенцами на месте временного, сезонного селения русских промысловиков, которое, в свою очередь, основано на месте постоянного тунгусского (эвенкийского) стойбища. Оттого и название тунгусское. Это крайний, пограничный населенный пункт зоны «русского влияния», и близ него, как и вблизи любой такого рода границы, образуется ярмарка. В романе Шишкова она зимняя: «Жители в селе Ербохомохле – старожилы. Предки их перекочевали сюда из Руси еще при царе Алексее Тишайшем, частью беглые от крепостного права, от солдатчины или осевшие тут казаки, что отвоевали когда-то земли сибирские. Теперь добрая половина жителей занималась звероловством, часть – допотопным способом ковыряла землю, что-то сеяла и была в полной кабале у суровой, обманчивой природы. Остальная же часть, немалая, – отъявленные жулики. Они обманывали соседей, друг друга, отца, брата и кого придется, по преимуществу же беспомощных, простодушных тунгусов, в большом числе ежегодно собиравшихся сюда с богатейшими дарами тайги на ярмарку в день зимнего Николы. Приезжали на эту ярмарку и тороватые купцы из ближнего городишка, торчавшего гдето за полторы тысячи никем не меренных верст В сущности, это не ярмарка, а денной грабеж, разбой, разврат и пьянство. Почти никто не уходил отсюда цел душой и телом». (стр 72). В реальной жизни Ербогачён, как постоянное селение, основан в 1786 году, хотя в официальных документах стал фигурировать спустя почти столетие; надо полагать, что и ярмарки тут были и прежде официального «открытия», и не только зимние. Само название Ербогачён принято трактовать как видоизменение тунгусского (эвенкийского) Нэрбэкэчэн, производного от нэрбэкэ – «холм, поросший сосной». Но мне кажется, надо бы копнуть немного глубже: в слове Ербогачён явственно выделяется ударное окончание «чён». Ну конечно! Для путника, поднимающегося по Нижней Тунгуске вверх от самого Туруханска, достижение Ербогачёна означает вступление в область, откуда можно перейти в Чону, к Лене! Тут его и встречает ярмарка с пришедшими оттуда (с Лены – Вилюя – Чоны) товарами. Так что Ербогачён – Ербохомохля, и по Шишкову, и по карте, край земель, пограничье, пусть глухой и своеобразной, но русской жизни, с жизнью неведомой, кочевой, тунгусской. Вот вам и встреча с Синильгой! Но только для обозначения вступления в настоящую глушь Шишков использует Синильгу, подчеркивая край земель слегка русифицированным именем, тогда как реальная жизнь обозначает эту границу самым что ни на есть тунгусским наименованием.

Еще одно доказательство прямого соответствия реального Ербогачёна и Шишковской Ербохомохли – старики Сунгаловы (в романе), Никита 106 лет и Спиридон (90,Спирька). Прохор наведывается к ним в надежде разузнать подробности о предстоящем пути Угрюм-рекой к Крайску. Реальный Шишков останавливается в Ербогачёне в своей экспедиции 1911-го года в доме почтенного Василия Мунгалова, потомка основателя Ербогачёна Луки Петровича Мунгалова. Собственно, в этом доме теперь и находится краеведческий музей имени Вячеслава Шишкова. Так что Ербогачён от Ербохомохли отличается, по сути, всего одной буквой в фамилии самого почтенного жителя.

Отправившиеся из Ербохомохли вниз по Угрюм-реке Прохор и Ибрагим еще раз встречают Никиту Сунгалова, — тот догоняет их на лошади берегом:

« – Соколик мой, человек хороший! – сказал он Прохору и вытащил изза пазухи кожаную мошну. – Было совсем из ума выжил, ох ты, Господи! Ведь мимо монастыря побежишь-то ты. Так, так. Ну, вот тебе десять рублев, дружок. Закажи там монахам сороковуст. Пусть поминают Микиту. Меня Микитой кликать-то. А фамиль не объясняй. Богородица и так знает, что за Микита за такой. Одначе, впрочем говоря, напиши, мол, раб Божий старец Микита Сунгалов, из казацкого роду. На всяк случай чтобы. А то в Оськиной тоже Микита недавно помер, вроде меня – старый пень.

Путники с умильным удивлением смотрели на него.

– Да ведь ты живой! – воскликнул Прохор, улыбаясь.

– Горя мало. В Покров умру, – спокойно сказал старик». (стр 77).

В приведенном отрывке еще два очень важных географических репера. Во-первых, померший в Оськино «другой Микита». Если все, встреченные до этого, названия в романе носили «исправленный» вид, то Оськино – самая что ни на есть реальная деревня на Нижней Тунгуске, в 80 верстах от (выше) Ербогачёна. И с этого момента мы можем считать соответствие Угрюм-реки Нижней Тунгуске достоверно установленным. Другой репер – монастырь. Раз это Нижняя Тунгуска, то монастырь на ней всего один – Свято-Троицкий Туруханский. Собственно, то место, где теперь стоит Туруханск, на стрелке Нижней Тунгуски и Енисея, так и называлось Монастырское, (или Новотурханск), в отличие от Старотуруханска (Новой Мангазеи) на противоположном берегу Енисея, у впадения в него Турухана. Так что это еще одно подтверждение соответствия Угрюм-реки Нижней Тунгуске и еще одна точка локализации – Крайск.

Как ни странно, Крайск не фигурирует в самом начале, при формулировке Петром Громовым цели «экспедиции Прохора». Про Угрюм-реку он говорит: «– Река большая. слышал я – три тыщи верст. Она впала в самую огромную речищу, а та – прямо в окиян» (стр 19). И раз уж Угрюм-река – Нижняя Тунгуска, то «огромная речища», очевидно, Енисей, у впадения в который и стоит на Нижней Тунгуске Туруханск, а на Угрюм-реке, значит, – Крайск. Соответствие Крайска Туруханску проявляется всякий раз, как всплывает конечная точка путешествия, и по месту назначения, и по приведенным расстояниям. Если Угрюм-река – Нижняя Тунгуска, то ничем иным, как Туруханском, Крайск быть не может, просто потому, что ничего, похожего на город, в те времена в тех краях кроме Туруханска не было. Хотя первый раз название Крайск произносится в романе Инокентием Груздевым не в качестве цели путешествия Прохора, а в связи с тем, что там живет дочка богатейшего купца Куприянова Ниночка. Впрочем, в этот момент Крайск становится целью не «локального» путешествия Прохора по Угрюм-реке, а глобального по жизни. Крайск – судьба Прохора, причем во всех смыслах: Куприяновым из Крайска он обязан всем своим состоянием; вообще всем, а не только той частью, что получил за Нину Яковлевну в приданое, ибо его собственное, отцовское состояние – это отнятое дедом Данилой вместе с жизнью состояние родителей отца Нины Якова Назаровича Куприянова. Так что без Крайска романа просто бы не состоялось. Крайск – еще и место, куда Прохор с Ибрагимом попадают в результате их чудесного спасения караваном якутских торговцев, и тут снова надо взглянуть на географию. Всё дело в повороте Нижней Тунгуски. Спускаясь вниз по ней от Ербогачёна, путники будут продолжать упорно двигаться на север, конечно, следуя всем «кривулям» и «изворотам» реки. Примерно через 350-400 километров река начнет плавно забирать к западу и поменяет, наконец, свое направление на широтное. Так и придет к своему устью в Енисей, Туруханску. Якутскому каравану, идущему зимой к району Туруханска (а ярмарка должна бы быть где-то вблизи города, если не в нем самом; в рассказе Громова Нине она, правда, «на озерах», но с чего бы каравану везти Прохора в Крайск, если он идет «на озера»? На озера бы и привезли…), очевидно, надо попасть как раз в зону этого изгиба, чтобы дальше идти к Туруханску-Крайску напрямую по льду Нижней Тунгуски. Так что Громову повезло дважды: мало того, что караван его обнаружил, они с Ибрагимом еще и смогли «дотянуть» к ледоставу до того места, где их вообще мог бы обнаружить какой-либо караван, идущий в Крайск. Место этого поворота реки – район от современного села Наканно (вот уж совсем глухие места!) – эвенкийского поселения на полсотни человек, где поворот плавно начинается, и до порога и острова Хаку, где река окончательно поворачивает на запад. По прямой между этими точками около 100 километров, а по реке так и под 200.

Борьба Прохора и Ибрагима за выживание в этом месте описана Шишковым скрупулезно: еще бы, он сам прошел эту реку, так что и остров, и порог Хаку, хоть он и не назван в романе, писался с натуры:

«Река была мелка, ложе усеяно булыгами и крупной галькой, которая с шумом перекатывалась течением. Дно шитика скорготало и потрескивало, ударяясь в камни. Путь быстр, податлив, но опасность грозила ежеминутно. А вот и остров. Мрачной черной скалой, одетой в траур снеговых пятен, он выставил навстречу путникам свой острый злобный нос. Вправо открылась матерая протока, влево – едва виднелся узенький, поросший кустарником рукав». (стр. 81).

И это самый излёт «изгибня» реки; Шишков точно определил место спасения наших путников: никакой караван не мог бы пройти, направляясь из Якутии в Туруханск, мимо острова и порога Хаку. И да, левая протока и сейчас по карте гораздо у́же правой. Кстати, автор ничуть не преувеличивает, когда пишет, что река покрылась прочным льдом в считанные часы: так и происходит ледостав на северных реках. Ваш покорный слуга, заканчивая путешествие по Усе в районе приполярного Урала, каждое утро выходил из палатки с замиранием сердца: не покрылась ли река коркой прочного льда?

Но и начало этого «изгибня», что у обозначенного нами современного поселка Наканно, крайне важная для нас точка. Если мы все рассчитали правильно выше, то именно тут и должна находиться «Резиденция Громово» заматеревшего Прохора Петровича, с башней и пристанью. И это последняя точка локализации на Угрюм-реке.

«Достает записные книжки своего первого путешествия и начинает приводить их в систему. Его стан, резиденция «Громово», в пятистах верстах от Подволочной. Да, так. Вот изгибень, а вот протока и красная скала. Так. До Ербохомохли, последнего населенного пункта, – триста верст. Живы ли те два старика, как их. Сейчас, сейчас. Сунгаловы? Жив ли столетний Никита Сунгалов, который целый день скакал за ними только для того, чтоб дать на свечку Богу? Нет, наверное, умер; вот тут записаны его слова: «В Покров умру»».(стр 205).

На первый взгляд, не очень бьются с картой эти расстояния. Но карты-то у Прохора не было: первую реальную карту Нижней Тунгуски как раз и составил сам Шишков. Расстояния встанут на место, если вы их отложите от Подволошино до «резиденции» по прямой, поскольку Подволошино-Подволочная настолько далеко, что в движении не участвует. А от Ербогачёна-Ербохомохли – по реке, поскольку это ближайшее жильё. И река тут достаточно уже полноводна, чтобы поселить на ней Громовские пароходы. Почему Наканно, а не, например, Хаку? Тем более, что на пароходах, если уж и везти товар, то вниз, к Крайску? Ну так и на это в романе есть ответ: «Прохор обосновал свой стан в среднем течении Угрюм-реки, чтоб ближе к людям. Но и для орлиных крыльев людское оседлое жилье отсюда не ближний свет» (стр 203). Что же до порогов, то они есть даже в нижнем течении Нижней Тунгуски, на участке, судоходном и в наши дни. На таких реках, как эта, для судоходства очень важен контроль над уровнем воды, меняющимся достаточно стремительно. Достаточно подняться воде на метр, и пороги скроются под водой настолько, что вы их не заметите. А упасть на полметра — потеряете винт, не дойдя до порога. И еще один момент. Если все, найденные нами на карте ранее места, лишь иллюстрируют действие романа, то в «Резиденции Громово» это действие развивается. Поэтому сюда автор переносит события, случившиеся в реальности в других местах, на других реках. Описанный расстрел громовских рабочих в деталях (вплоть до звания командира жандармов, не говоря о числе убитых и раненых) совпадает со знаменитым Ленским расстрелом 1912 года, случившимся на приисках в районе Бодайбо на Витиме. Строительство железной дороги (ветки к основной магистрали, Транссибу, что Громов строит пополам с казной) для поселка Наканно — утопия и в наши дни. Но на тех же приисках на Витиме такое строительство, правда, узкоколейное, было развернуто. Но узкоколейка – тоже дорога, и мало кто знает, что на излете СССР в нашей стране сеть узкоколеек по длине была почти равной сети дорог стандартной колеи (теперь эта половина путей сообщений огромной территории уже в прошлом, она массово сдана в металлолом). Графитовыми залежами, как и «приисками Приперентьева» ваш покорный слуга не стал заморачиваться вовсе: даже если таких объектов нет на Нижней Тунгуске, то уж на Угрюм-реке можно их запросто создать силами художественного слова. Тем более, Шишков прошел с обмерами не только Нижнюю Тунгуску, но и Обь, Иртыш, Катунь, Енисей, Лену, Ангару, так что сборного материала можно набрать и поместить в Громово отовсюду.

Есть еще одна интересная точка, напрямую связанная с Резиденцией Громово, которую можно локализовать. Село Разбой. Это некоторая ключевая точка логистики: именно здесь может сесть на пароход уволенный, беглый и прочий люд («кобылки») с приисков Громова. Именно здесь из потайной двери кабака пошел на дно разбойник Филька Шкворень, а «политический» Шапошников обрел свое «второе я». Разбой – пристань на Большом Потоке, то есть, на Лене. По описанию своей разгульной жизни Разбой очень хорошо согласуется с Витимом – старинным селом у впадения реки Витим в Лену, несколько ниже по течению последней Чечуйска. О разгульной жизни этого села ходили легенды, но и объективных данных достаточно: так, во времена Шишкова в Витиме на 124 дома было 40 кабаков и 4 винных склада. Что же до географии, то как раз к Витиму (через Пеледуй) и вела от упомянутой мной среди русских деревень Нижней Тунгуски Юрьевой вьючная Юрьева Тропа, и это наиболее прямой и короткий путь от Громово к Лене, если налегке или с пожитками.

Остался последний штрих в локализации Шишковских псевдонимов в «Угрюм-реке». Давайте вернемся к самому началу, где в селе Медведево жили Петр Громов и неугомонная Анфиса, а недалеко от села был уездный город. Как я и говорил, локализовать их нам вряд ли удастся, но предположить – можно. Итак, от Медведево до Почуйского от 500 до 600 верст по дороге, а уездный город где-то рядом с Медведево. Существенно облегчает задачу тот факт, что во времена Шишкова Иркутская губерния делилась всего на пять уездов. Правда, Советская власть увеличила их (уездов) количество в 1921, а роман был написан позже. Но события романа всё же происходят до революции, а Шишков достаточно точен в фактологии, поэтому примем, что их пять. Причем, два уездных города отметаются нами сразу – Киренск (он очень близко к Чечуйску, всего в 50 верстах, а нам надо 500, и он стоит на Лене), и сам Иркутск, бывший как губернским городом, так и центром уезда. Остается три: Верхоленск, Балаганск и Нижнеудинск. Нижнеудинск далековато – 680 км по прямой до Чечуйска. Кроме того, по пути к Большому Потоку-Лене Прохору пришлось бы переправляться через Ангару (что, возможно нашло бы отражение в «легенде» Петра Даниловича). Верхоленск подошел бы по расстоянию (480 по прямой), но он, как и Киренск, на Лене. Правда, Лена у Верхоленска не такой уж и «Большой Поток» — там чуть больше сотни метров ширины, но и в этом случае «легенда» Петра Даниловича была бы другой: «дуй, Прошка, прямо по нашей реке до Почуйского». И остается Балаганск. Это не тот Балаганск, что можно сейчас видеть на картах Иркутской области; тот был затоплен при строительстве каскада Братской ГЭС и находился в 45 км выше по течению Ангары, но на том же левом ее берегу. То есть, по пути к Большому Потоку Ангару также пришлось бы переезжать, но сразу. Если уездный город на берегу Ангары, то этот факт был бы очевиден и не требовал бы включения его в «легенду». По прямой от Балаганска до Чечуйска около 580 км. Еще один аргумент – в 60 километрах от Балаганска (старого) есть крупное старое село Михайловка, что, в конспирации Шишкова, запросто могло трансформироваться и в Медведево. Впрочем, Медведево (а также Волково, Зайцево и даже Потапово) запросто можно отыскать и вблизи других уездных городов-претендентов. И еще. Через Михайловку проходит железная дорога, тогда как в Медведево ее нет. Вообще говоря, если бы Верхоленск не был на Лене, я проголосовал бы за него; иначе Балаганск подходит больше; но и Нижнеудинск совсем исключить не получается.

Ну и, конечно, давайте помнить, что, несмотря на профессиональное увлечение географией, картографией и инструментальной съемкой рек, Шишков, в первую очередь, писатель, а «Угрюм-река» — отнюдь не документальный отчет о путешествии, а полновесный роман-сага. Иначе получится, как с «Таинственным островом» Жюля Верна, когда обозначенный им остров Табо́р нанесли на вполне себе реальные карты. Вот удивлялись моряки до 70-х годов прошлого (20-го!) века, обнаруживая на месте острова (он же риф Марии Терезии) четырехкилометровую глубину.

ПС. Я когда-то много писал о деревне Шотовой, на Пинеге, в Архангельских краях. Перечитывая Шишкова, поймал себя на мысли, что Северьян Кыркалов, купец, лесопромышленник и строитель Шотовского Покровского Храма, сильно напоминает мне Якова Назаровича Куприянова. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил Шишкова плывущим по Пинеге в том знаменитом путешествии Иоанна Кронштадского на родину, в Суру, на пароходе Кыркалова. Шишков и на Пинеге занимался инструментальной съемкой реки. То-то в романе мелькает сюжет с отцом Иоанном!

ППС. От места предполагаемого падения Тунгусского метеорита до Резиденции Громово по прямой около 400 километров. Могла ли «пошатнуться» башня? По свидетельству очевидцев, стекла в домах вылетели на расстоянии в 200 км от взрыва. Слышен он был на 800. Возможно. Но всё же мне кажется, что башня пошатнулась по другим причинам.

Источник

Угрюм-река (книга)

Содержание

История создания

В. Шишков в 1892 году окончил Вышне-Волочское техническое училище по специальности гидрограф и гидростроитель. В 1894 году Шишков поступил на работу в Томский округ Путей сообщения. В округе Путей сообщения работал Николай Ефимович Матонин — потомок енисейского купеческого рода. Матонин рассказывал Шишкову истории из жизни золотопромышленников Енисейской тайги.

В 1928 году выходит первая часть романа «Угрюм-река». Полное издание «Угрюм-реки» вышло в 1933 году.

Сюжет

Действия разворачиваются в конце 19-го — начале 20-го века вокруг семьи Громовых. Дед главного героя романа Данила Громов занимался разбоем и на этом разбогател. Умирая, он передал деньги своему сыну, открыв их происхождение. Сын, Пётр Громов, вложил деньги в предпринимательство и воспитал в своём сыне Прохоре (главном герое романа) достойного наследника. Прохор Громов оказался человеком целеустремлённым, с сильным характером, что привело его к вершине богатства и власти в сибирском крае. Однако зло, содеянное Данилой, казалось, преследует всю семью во всех поколениях. Несчастья в семье Громовых случаются одно за другим. Прохор, первоначально человек честный и нравственный, вязнет в болоте зла. Не в состоянии выдержать эмоциональных потрясений и напряженного труда, Прохор в итоге сходит с ума и кончает жизнь самоубийством, бросившись с башни.

Угрюм-река

Угрюм-река — вымышленное название. Могло быть заимствовано автором из сибирской песни.

В 1911 году Шишков участвовал в экспедиции по реке Нижняя Тунгуска. В романе под названием Угрюм-река описана Нижняя Тунгуска. Шишков немного изменил названия населённых пунктов на Нижней Тунгуске: Подволочная — Подволошино, Почуйское — Чечуйск, Ербохомохля — Ербогачён.

Река Большой Поток — Лена, или Енисей. По крайней мере, все прототипы героев романа жили по Енисею. Северный город Крайск — Енисейск.

Прототипы главных героев и сюжетных линий

Главный герой романа Прохор Громов. На реке Лена золотопромышленник Громов владел приисками, но прототипами семейства Громовых стали Косьма Куприянович, Аверьян Косьмич и Николай Ефимович Матонины. Прототипом Нины Куприяновой стала Вера Арсентьевна Баландина — внучка Михаила Косьмича Матонина.

Братья Матонины Лаврентий и Аверьян приехали в Красноярский острог из Тобольска в конце XVII века. Матонины прибыли вместе с Ильёй Суриковым — предком В. И. Сурикова. Братья поставили избы на реке Бузим, и женились на дочерях местного аринского князька. Эти дочери аринского князя могли стать прототипом Синильги. Так было основано село Матона, которое позднее стали называть Кекур (Нахвальская волость, в настоящее время Кекур, Сухобузимский район Красноярского края).

У Леонтия родились сыновья Яков (в 1690 году) и Анисим (в 1688 году). У Аверьяна Матонина родились Григорий (1693 год — 1773 год) и Осип (в 1705 году).

Братья Матонины участвовали в Красноярской шатости, и уехали (или сбежали) из Красноярска на реку Бузим.

Пётр Григорьевич Матонин крестьянствовал в Кекуре. Грабил купцов, проезжающих по дороге Енисейск — Красноярск. Дорога проходила через село Кекур. Пётр Григорьевич перед смертью сообщил своему внуку Косьме (Кузьме) место, где был зарыт клад с награбленным. По поверьям клад должен был отлежаться, чтобы очиститься от проклятий. Таким же образом формировались капиталы купцов Кандинских, Непомнющих и др [1] .

Косьма Куприянович Матонин родился в 1809 году. 20 января 1824 года (в возрасте 15 лет) Косьма Куприянович Матонин записывается в третью купеческую гильдию Красноярска. Семья выехала из села Кекур. Косьма Куприянович владел домами в Красноярске и Минусинске. Дети: Михаил (1824 год — 1897 год), Аверьян (родился 1829 или 1832 году умер в 1883 году), Ефим (1835 год), Тимофей (1845 год).

Косьма приобрёл два золотых прииска в енисейской тайге и один прииск на паях с Фёдотом Баландиным и Демьяном Васильевичем Матониным. Прииск получил название Косьмодемьянский.

В 1869 году в первую купеческую гильдию Красноярска записались Косьма Куприянович, и его дети: Михаил, Аверьян, Ефим и Тимофей. Всего в 1869 году в Енисейской губернии было 30 купцов первой гильдии, из них 11 носили фамилию Матонины.

После смерти Косьмы главой семейства стал Аверьян. Михаил уехал в Новосёлово Минусинского уезда. После смерти жены Михаил Косьмич переехал в Енисейск. Ефим Косьмич поселился в селе Стрелка в устье Ангары — вблизи от золотых приисков.

Аверьяну было известно о происхождении семейных капиталов, и уже через неделю после похорон отца Аверьян Косьмич пожертвовал средства Минусинскому уездному правлению на строительство школы и церкви. В 1863 году в Красноярске начинает работать телеграфная станция. Все расходы по открытию станции оплатил Аверьян Космич. На деньги Аверьяна Матонина в селе Кекур был построен придел Ильинской церкви, позолочены купола и оклады икон, куплены колокола. На деньги Матонина содержалась богадельня в Кекуре. Аверьян Матонин выделил 100 тысяч рублей на строительство гимназии в Енисейске. Информация о благотворительной деятельности золотопромышленника не вошла в роман.

В 1870 году дочь Михаила Косьмича Александра вышла замуж за купца Арсения Ивановича Емельянова (их дочерью была В. А. Баландина). На свадьбе Аверьян Косьмич подарил невесте кулон с бриллиантами. На свадьбе присутствовал сын Фёдота Баландина, который узнал кулон своей матери, убитой по дороге из Енисейска в Красноярск. Гостям сказали, что Баландин пьян. После свадьбы Аверьян Косьмич поехал в Кекур, и пожертвовал деньги на строительство придела Ильинской церкви. Вероятно, из-за этого случая имена Матониных практически не упоминаются в краеведческой литературе.

Это происшествие стало народной легендой. Легенда существует в различных вариантах, но во всех вариантах остаётся узнавание кулона (браслета, броши, серёжек и т. д.) убиенной матери.

В 1871 году на прииске братьев Матониных на реке Удере приказчик потребовал от рабочих выйти на работу в праздничный Петров день. В ответ на это требование 40 из 150 работников прииска ушли в тайгу вместе с оборудованием для промывки золота. Шишков за 20 лет путешествий по Сибири встречался с родственниками Матониных, посещал принадлежащие им прииски, разговаривал с рабочими, которые в 1871 году ушли с прииска. В романе Шишков описал забастовку, более похожую на Ленские события 1912 года.

В 1879 году Аверьян Косьмич и его братья записаны в Минусинском купечестве. Аверьян Космич был женат на Ольге Диомидовне. Их сын Иван умер в 4-летнем возрасте. Других детей не было.

1 декабря 1883 года в селе Кекур губернатор Енисейской губернии И. К. Педашенко открыл первое в Енисейской губернии сельское ремесленное училище имени А. К. Матонина. Официально училище было двухлетним, но реально в училище давалось пятилетнее образование. В 1944 году училище было преобразовано в начальную школу.

Аверьян Косьмич умер перед открытием ремесленного училища. Похоронен в семейном склепе в селе Кекур.

В 1914 году Матонины обанкротились. В 1913 году склеп Аверьяна Косьмича в Кекуре разграбили. В 1931 году могильную плиту Аверьяна Косьмича использовали для строительства свинарника.

Источник